хороших новостей.
- Требовал… - снова грустная улыбка. – Мейсон, я знаю, как вам всем тяжело после смерти СиСи. И знаю, что моя смерть станет для семьи ударом. Но, если мне выпал шанс умереть, зная, что с моей девочкой, я хочу им воспользоваться. Через неделю или через месяц – какая разница? И еще… Я в последнее время много разговаривала с Чипом и Адрианой… Они не должны встретить Иден в штыки… Дети всегда слышат больше, чем нужно. Сделайте все, чтобы на их отношении к матери не отразилась та старая история с выстрелом. И постарайтесь объяснить, что Иден не просто оставила их.
- Не думаю, что здесь будут проблемы, - возразил Мейсон. Чип и Адриана производили впечатление вполне адекватных ребят.
- Мейсон, подумай, сколько всего ты не смог простить отцу и мне… Дети острее воспринимают многие вещи.
- Ты ведь не отступишь?
- Нет… - она покачала головой. – Мне некуда отступать.
Мейсон удалил письмо и закрыл страницу. Полтора месяца. Безрезультатно. София спланировала все довольно грамотно. О ее смерти писали все газеты. Мейсон оплачивал эти статьи – здесь, на востоке, в Европе. Информация гуляла по интернету. Вероятность того, что Иден так или иначе не узнала о произошедшем, была ничтожной. Но она не появилась. София была так убедительна в своих предчувствиях, предположениях, так свято верила в то, что Иден (или Лиса… хоть кто-нибудь!) появится, если станет известно о ее смерти, что Мейсон поймал себя на том, что тоже верит в чудо. Но это было давно… безумно давно, учитывая, какой груз он нес на душе. Он
понимал Софию, принимал правоту ее слов – действительно, умри она два месяца спустя, ничего бы не изменилась. Семье в любом случае пришлось бы пережить этот удар. Но плакала Саманта, плакала Джулия, напились Тед и Брик… И остальные... А врач, под присмотром которого находилась София, каждый вечер в своих отчетах с дотошностью бухгалтера минусовал дни, а иногда и недели разом, отнимая драгоценное время. Мейсон прикрыл глаза. Максимум неделя… Максимум… «А если опоздаю?» - спросил он себя и вытащил сотовый.
- Доктор? Я хочу поговорить с ней. София, Иден вернулась. Все хорошо…
Два дня спустя.
- Тед, что случилось? – Келли стояла у дивана, на котором лежал Мейсон, находившийся в полной отключке.
- Я его нашел в кабинете уже пьяным. Он говорил о маме.
- О нашей маме?
- Да… думаю, да, хотя он говорил то София, то мама… Он сказал, что она умерла. Вообще, говорил так, словно она сегодня умерла.
- Бедный Мейсон… - Келли присела на краешек дивана рядом с братом. – Он единственный, кто держался… Видимо, только сейчас смог позволить себе понять, что мамы действительно больше нет.
