пользу реальности. Морщинки… «Господи, Боже мой! О чем я думаю?! Они всё знают! О Лайонеле, о яхте…» Армандо говорил и с Локриджем тоже. Слава Богу, что у нее есть муж – без него она бы не выдержала, не смогла бы… Как? Как бы она говорила с Лайонелом? Как рассказывала бы семье о том, какие чувства привели ее в его объятия? Армандо все решил… Ей даже стало легче – Лайонел не хотел оставлять ее умирать в океане. Ей стало легче?! НЕТ! Какая теперь разница?!
Она стояла у окна и смотрела на город. Ее оттолкнули. Кто-то явно, кто-то заодно с остальными. Никогда в жизни она не была столь беспомощна, никогда судьба не обрушивала на нее такой груз, никогда не загоняла в клетку. «Ой, ли?» - тут же спросила она у себя, прерывая мысленные стенания. И загоняла, и грузила… А ты боролась и находила решения. Словно услышав ее мысли, заговорил Армандо:
- София, чего ты хочешь? Детей? Борись. Вспомни вечное «divide et impera»… Сейчас все против тебя – так внеси раздор в их ряды! Разделяй и властвуй! В тебе говорит сейчас страх, но я-то вижу: останься они одни, без чувства локтя, без семьи, они все прибегут к тебе... Разрушь здесь все! Только помни о том, что войны начинают, когда хотят, но заканчивают, когда могут.
О, у нее есть верный способ разрушить представление о том, что представляет их жизнь… Ченнинг, СиСи, Лайонел. Одной… правды хватит на обе семьи. Слепая шрапнель заденет всех… «О чем я думаю???!!! Боже, о чем???!!!»
- Нет! Нет, я буду искать встреч, просить, надеяться, что окажусь им нужной…
- И навсегда окажешься виноватой, девочка моя. Добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными. Спустя годы они будут раз за разом списывать на тебя все свои неудачи. Не сложится личная жизнь, не пойдет карьера – все тебе в вину! Бросила, не была рядом… И соседство с бывшим любовником. Если признаешь себя виноватой, то всю оставшуюся жизнь должна будешь следить за каждым взглядом, каждым жестом…
София снова отвернулась к окну. Лайонел, СиСи и Армандо. В последние полгода она словно раздвоилась. Одна – графина Армонти, любящая своего мужа. Другая – София Кэпвелл в шоке озирающаяся по сторонам и с трудом признающая тот факт, что почти десять лет спала с чужим мужчиной при живом муже… и любовнике…
- Что мне делать?
- Наименьшее зло следует почитать благом…
- Третья цитата из «Государя» за последние пять минут, - невольно улыбнулась София, в последние годы интересовавшаяся трудами политика и философа не меньше, чем ее муж.
- Зачем изобретать правила, если Макиавелли давно придумал их за нас?
- Многие приравнивают его высказывания к худшим порывам человеческих душ.
- Мы будем сейчас обсуждать спорные вопросы философских учений? – усмехнулся Армандо и, встав, подошел к жене. Привычный жест – прижать к себе спиной, обнять. София вздохнула, расслабилась, прижалась затылком к его груди.
- Не будем… Так что ты имел в виду, говоря о наименьшем зле?
- Возвращаемся домой, - тихий голос мужа. - Дай им время остыть…
